Замужем в Америке: в 45 баба ягодка опять

Иркутская журналистка Марина Лыкова, несколько лет назад вышедшая замуж за американца, продолжает рассказывать любопытные вещи о жизни в США и о своем замужестве. Сегодня – об индустрии красоты в Америке.

— Нет, ну ты представляешь!? Она себе грудь сделала! За пять тысяч долларов! С ума сойти, Марина, такие деньжищи угрохать!

— А что в этом плохого? Захотелось Мерседес новую грудь, вот она и сделала.

— Но ведь 5000!

Я не спорю. Для кого-то деньги — фактор решающий, пишет Марина для портала baikal-info.ru. Но если у нашей сослуживицы с Филиппин была мечта о большой груди? Что она и сделала, взяв для этого кредит в банке, почему бы нет? Главное, чтобы Мерседес было хорошо. Тем более, что она уже в том возрасте, когда ты никому не нужен, кроме самой себя. Дети давно выросли, внуки в бабушке уже не нуждаются…

В сорок пять баба ягодка опять! Я никогда прежде не понимала, как это баба, у которой есть работа, огород на дачном участке, семеро внуков по лавкам, давно наскучивший и вдоль и поперек изученный муж, которая уже давно плюнула на ширину своих бедер, потому что понимает, что широта ее души все равно больше, и которой уже перевалило за сорок пять, опять может стать ягодкой?

Мне было меньше сорока, оттого и не понимала. Теперь мне 42, и я удивляюсь, насколько верно подметили про нас — тех, кому за сорок, в народе. В душе мы все по-прежнему девочки. Ягодки. Душа не стареет. А вот что делать с оболочкой, которая, известно, бренна?

Недолго думая, я решила соответствовать народной мудрости и срочно превратить себя в ягодку. Опять.

Муж на мои пока что только проговоренные вслух мысленные поползновения в сторону красоты и молодости не отреагировал никак: «Ты и так красивая». Зато дочь подкинула идею: «Мама, тебе пойдут длинные волосы!». С моими волосами вышла однажды драма, травмировавшая мою трехлетнюю тогда Лину, и дочь помнит ту историю по сей день. Желая срочно поменять что-нибудь в жизни, я зашла в первую попавшуюся иркутскую парикмахерскую, где мои блондинистые локоны до попы за минуту нещадно обкорнали под Гавроша. Дома у Лины при виде мамы без привычных волос случилась истерика: «Иди обратно, и пусть тебе их приклеят!». Лина помнит ту свою обиду на мать, которая, по ее детскому разумению, не имеет права на изменения (а значит, и на измену), по сей день. Стараясь исправить ту давнишнюю свою ошибку, первым делом, спустя вот уже почти пятнадцать лет, я пошла по указке дочки «приклеивать волосы обратно».

По теме: Замужем в Америке: импортный жених

У американских мужчин есть поговорка, впитанная ими с молоком матери: Happy wife — happy life («Счастливая жена — счастливая жизнь»). А потому лучше им, мужьям, со всем соглашаться и делать исключительно так и то, как и что жены хотят, пусть даже в ущерб семейному бюджету. Впрочем, выигрывают все. Муж и дочь гордятся моими шелковистыми волосами. Я чувствую себя молодой и сексуальной принцессой, а значит, не брюзжу без повода, держу спину прямее обычного и не хожу, а летаю. Я же ягодка! Еще в погоне за убегающей красотой я на пятом десятке приучила себя спать с резиновой прокладкой между зубами: с детства от ночного скрежетания зубы начали трескаться и крошиться, и если бы не купленная в аптеке резинка, ходить мне уже без передних зубов или с зубами, но не настоящими. Но и это еще не все! Волосы и зубы стали лишь началом. Я поняла, что на красивое ухоженное тело что ни надень — все будет к лицу, но и за лицом тоже нужен уход.

Одежду мы, известно, выбираем для себя одну и ту же годами. Стареем, меняемся, но отчего-то всегда выбираем то же, что носили и двадцать лет назад. Те же цвета. Те же фасоны. Привычка? Нежелание меняться? Неумение посмотреть на себя глазами другого человека? Учеба в художке не прошла даром: я как-то давно сама для себя поняла, что одежда служит украшением для тела, a для лица главное украшение — глаза и брови. Глаза надо наполнять умом годами, а вот брови можно нарисовать зараз. Брови — это своего рода скелет, золотое сечение лица. Брови нужны для гармонии и баланса, но со стороны мы себя не видим, а потому, если приспичит, лучше отдаться в руки профессионала…

…У знакомой африканской девушки вдруг взяли да и выросли длинные черные и, главное, совершенно прямые волосы. И пока Вики не показала мне крошечные защелки, прикрепляющие чьи-то чужие настоящие длинные и прямые волосы к ее головке, я не верила, что эта роскошь — нечто вроде парика, но надежнее. Я помяла их, подергала и тут же захотела такие же. Цена приемлемая — 150 долларов за целую упаковку натуральных волос, причем цвет — на выбор. Выбрала я яркий блондин и не прогадала: в парикмахерской мне под цвет моих новых волос прокрасили корни моих собственных, а сами новые волосы прикрепили и подогнали по голове. Но у новых волос оказались не одни плюсы: во-первых, крепить их себе самой мне было несподручно, a за каждый крепеж в парикмахерской надо выложить 35 баксов плюс чаевые. Во-вторых, в душ с такой красотой тоже не залезешь, а значит, в жаркий день приходится плескаться с оглядкой, как бы не повредить волосам; ремень безопасности, когда я рулила, захватывал мои длинные локоны и головой вертеть уже получалось не очень, что, в общем-то, не есть хорошо, когда я водитель транспортного средства. Еще при виде валяющегося на тротуаре американского зеленого червонца уже как-то не сильно прилично с такими роскошными (!) волосами нагибаться, чтобы подобрать денежку. И спать с металлическими защелками на голове тоже не мед: вспоминается та самая принцесса, но только на горошине. На работе в пекарне надевать кепочку на такие шикарные волосы уже вроде как-то не комильфо: как в рассказе «Воротничок», волосы стали диктовать мне как себя вести, что надевать, куда и с кем ходить или не ходить.

В общем, когда я узнала, что могу получить то же самое, но надолго, пусть и за сумму, на целый нулик в сторону увеличения отличающуюся от волос на прищепках, я знала, что «я этого достойна».

Уже другая упаковка с волосами была раскрыта и «наращена» к корням моих родных. Плюс окраска. Плюс подстрижка прикрепленных волос для придания им формы настоящих. Плюс специальные шампуни-кондиционеры. Плюс чаевые опять-таки. Визиты к парикмахеру, до того как я заделалась Златовлаской с косой до попы, мне обходились в 30 баксов в месяц; нынешний же платеж перевалил за тысячу! Зато я стала красавицей в собственных глазах и впервые в жизни старалась теперь поймать свое отражение в стекле витрин. Впервые в жизни я сделала селфи и даже отважилась позировать перед фотокамерой для зимней фотосессии, хотя прежде боялась фотообъектива, как огня. Ежемесячный «апгрейд» моих новых (вот уже пять месяцев как новых) волос — около 350 долларов. «Раньше у нас были деньги, а теперь у нас есть волосы», — пытался шутить мой муж. Хотя шутка ли?! Если прикинуть, то могло бы хватить уже на вполне себе приличный автомобильчик.

По теме: Замужем в Америке: обычные поступки обычных американцев

Профессионалом по бровям (и ресницам) оказалась девочка лет двадцати. Говорит, что занимается апгрейдом наших, женских, физий уже целых три года и любит свою работу. Да и чего не любить? Здесь, в моей американской деревне, у каждой второй (!) дамы-ягодки — ресницы как крылья бабочки. Бывают крылья шелковые, случаются «норковые» или, чаще, синтетические, но это если присматриваться, зная в ресницах толк. А так все наращенные ресницы — точно крылья черной огроменной бабочки — одинаково привлекательны. Стоит удовольствие в среднем 120 долларов, но даже намертво присобаченные ресницы имеют обыкновение выпадать, потому что крепятся к ресницам натуральным, родным. А значит, каждые три-четыре недели надо будет возвращаться к девочке Дженни, чтобы пополнить ряды поредевших волосков. А это еще 50 баксов за визит. Да плюс чаевые — обязательные 10—15 и более процентов от суммы выполненной услуги.

Забегая вперед, скажу, что ресницы получились на славу, но вот брови подкачали: когда я увидела себя в зеркале — охнула. Черные брови едва ли не касались век и почти сходились на переносице. Согласно физиогномике так изображались лет двести назад потенциальные убийцы-головорезы. И это если я улыбаюсь, а не хмурюсь. Стоит чуть свести брови вместе и прищурить глаза — зрелище не для слабонервных. Не желая обидеть юную художницу, я расплатилась и подалась восвояси, надеясь, что отмою брови дома, но сев в автомобиль и снова глянув на себя в зеркало, поняла, что ожидание смерти подобно. Смерти тех, кто случайно меня увидит. Как голову медузы Горгоны. Я вернулась, и бедная девочка Дженни оттирала мои свежеэпилированные бровищи какой-то химической дрянью, и вместо задуманной красоты к положенному дню я сверкала темно-коричневыми корками ожога вокруг глаз и бровей.

Самые первые мои наращенные ресницы в Америке (да и вообще в жизни) я отправилась делать в самый модный и дорогостоящий салон города. Ресницами там занималась тетенька, арендующая крохотную комнатушку, и брала она совсем по-божески — 75 баксов за «крылья бабочки». Я, живущая в США уже более семи лет, люблю, как и все американцы, чтобы было недорого, потому что для меня теперь, как и для большинства американцев, самая правильная цена — даром. Даром — вот самое то! 75 долларов — почти даром, и я уже лежу на кушетке и дремлю под нежную мелодию шума прибоя.

— Тебе ресницы насовсем или ненадолго?

— Насовсем. Всегда же хочу быть красивой теперь. Пришло время себя приукрасить. Хочу их большие-пребольшие, чтобы щеки прикрывали, — откровенничаю я.

Лежала я долго. Часа четыре. Когда работа была закончена, выяснилось, что я, как Вий, не могу открыть глаза. Только у меня не веки не поднимаются, а ресницы не разлепляются. И пришлось моей мастерице их ножичком раздирать. А иначе как? Ресниц оказалось совсем немного. Не так много, как я себе представляла, а раз так в восемь меньше, о чем я незамедлительно мастерице сообщила. «Нет, а зачем вам много? Пусть выглядит натурально…» — встала на защиту своей работы косметологиня. «24 часа не мочить. Никакого масла или крема!», — напутствовала меня жрица американской красоты, принимая из моих рук червонец американских денег на чай.

Ночью, ложась в постель, я с удивлением обнаружила, что не могу закрыть глаза. То есть вообще. Видимые мне невооруженным глазом куски клея не позволяют векам сомкнуться.

Это невыносимое чувство постоянной соринки в глазу начало сводить меня с ума — я все время терла глаза, стараясь избавиться от неприятных ощущений. На третий день на ум пришло простое решение: ресницы надо выдрать! Что я и сделала. По одной, по две… благо их было немного. Но боль… Боль была такая, словно я вырываю реснички вместе с веком. Зато когда была вырвана последняя, я облегченно выдохнула и решила держаться подальше от красоты, которая требует таких жертв. Или денег.

Красота и деньги — понятия неразделимые везде, не только в США. «Хочешь быть красивой — будь богатой». Я сама придумала эту поговорку, но разве ж кто поспорит? Красивые женщины по нраву всем, но что стоит за этой красотой? Какие усилия? Вложения? Одни кружевные и красивые (!) трусы стоят сегодня как вертолет. А еще надо питаться. И не куриными головами из супнабора, а самым свежим мясом, овощами и фруктами не из Китая. Надо суметь позволить себе высыпаться и регулярно ухаживать за кожей… Супруг, проникнувшись, наконец, моей идеей срочно омолодиться, подарил мне сертификат на косметологические услуги на целых 80 долларов. Все, чего мне хотелось, — почистить лицо. Так же качественно, как делают это золоторукие мастера в косметологической лечебнице на Фурье, куда я, живя в Иркутске, бегала чуть ли не еженедельно.

…Я возлежу на кушетке, застланной почему-то не белой медицинской простыней, но мягонькими плюшевыми разноцветными одеялками. В комнате темно и пахнет чем-то вкусным. Кажется, белыми лилиями. Тихо звучит музыка. Почти в кромешной темноте мой наметанный глаз различает на стенах предметы искусства в помпезных золотых рамах… Минут на десять мое лицо обернули горячим. Промакнули бумажным полотенцем. Помазали чем-то вкусно пахнущим. Помассировали вяленько. Опять чем-то помазали. Из носа был удален с помощью бумажной салфетки один-единственный угорь. И это при том, что я ясно дала косметологине понять, что мне нужна чистка ли-ца. Чист-ка. (На выходе из салона пришлось снова открыть бумажник и вытащить на чай «изработавшейся» над моими угрями жрице красоты еще десять долларов. Не заплатить чаевые в размере 10—15% при любом раскладе здесь считается верхом грубости и жадности.)

Чтобы снова стать юной и стройной и по-быстрому, я отправилась в местный медицинский центр, в специальный отдел, занимающийся похудением своих пациентов.

С порога меня записали на уроки, где раз в месяц меня будут учить что и как, а главное — сколько правильно есть. А еще меня незамедлительно протестировали (вес-рост-возраст) на предмет, гожусь ли я для операции на моем желудке. Делают эти дорогостоящие операции здесь владельцам медицинских страховок, коей я являюсь (y меня страховок этих, как и положено представителю среднего класса в США, аж целых три), совершенно даром. Но я оказалась недостаточно жирной: операция стоимостью 18 000 баксов мне задаром не прокатит. И вообще никак не пройдет, потому что тут не так, как в России, где если ты платишь (надо тебе это или не надо, никого не волнует), значит, ты прав.

— И что мне теперь, идти домой и наедать недостающую жировую массу? — расстроилась я.

— Ну нет, конечно, не надо этого делать, — в тон мне грустит работница «похудательного» отдела жирной Америки.

— И что же мне делать? Для операции вашей я не гожусь. И где справедливость? Вон, все те жирнушки, что я знавала, превратились в стройняшек буквально за пару месяцев. В России, откуда я родом, никто не будет спорить с заказчиком. Если я плачу, значит, мне это надо и, следовательно, я права. Hе то что тут.

Я решительно разворачиваюсь к выходу. Вдруг слышу:

— Мы можем вам помочь. Но только если без страхового покрытия…

Это уже интересно.

— Сколько?

— Шестнадцать тысяч. Наличными.

— Шестнадцать? Притом что другие получают это совершенно даром за вроде как восемнадцать? Нет, не годится. Слишком дорого. Да и где гарантия, что операция пройдет хорошо? — я незамедлительно встаю на тропу торгов только потому, что обожаю торговаться. Приученная получать свое в словесных и всегда таких веселых перепалках на базарах Кипра, Египта, Барбадоса или Ливана, я показываю, что мне это вроде как и не надо вовсе, для того чтобы хорошенько сбросить цену.

— Ты клиентка этого заведения и сама прошла через эту процедуру? — обращаюсь я к худышке-медсестре с маленьким узеньким личиком, входя в торговый раж. Меня хлебом не корми — дай поторговаться.

— Так и есть! Вот и фотография моя. Вот я четыре года назад. Точнее, три с половиной. Я тогда 350 фунтов весила (порядка 160 килограммов!).

— Ничего себе! Ты не обманывала!

— Нет, конечно! Но операции одной, Марина (она помнит мое имя, даже не заглядывая в бумажку или в компьютер!), недостаточно. Я из спортзала не вылезаю все эти годы. Операция хороша, но желудок имеет обыкновение растягиваться, так что можно, хорошенько и резко похудев, набрать все снова. И даже больше набрать, чем было изначально. Если не следить за диетой, не делать упражнений. Но это еще не все…

И я ударилась в спорт.

Для начала, взяв каникулы на одной из работ (вечно уставшей и еле волочащей ноги от хронического недосыпа сложно следить за фигурой, регулярно отправляя что-то съестное в рот лишь для того, чтобы жевать, потому что жевание для уставшего человека — это вроде как символ пробуждения; я жую — значит, я не сплю), ежедневно посещала спортивный зал. Второй подбородок слетел с меня уже через неделю кручения велосипедных педалей, танцевальных па на зумбе, «тягания» гирей под громогласную англоязычную музыку. Решив стать ягодкой, я стала высыпаться и смотреть на мир уже вполне открытыми глазами. Прекратила жевать ради того, чтобы лишь бы не уснуть.

По теме: Взгляд на Америку изнутри: 6 вещей, о которых молчат

Став ягодкой, я решила, что должна выглядеть сексуальной, белозубой и подтянутой. А что еще скрывает лишние кило, делает зубы белее, а лицо лишает морщин, если не загар? Чуть ли не ежемесячно я навострилась на спрей-загар: за 35 баксов меня поливает из шланга с распылителем на конце хозяйка модного косметического салона. Цвет я выбрала для себя самый темный — такой, каким привычно пользуются чернокожие. Затем меня усиленно сушат струями воздуха. От момента покраски кожи до принятия первого душа должно пройти как минимум восемь часов. Под струями прохладной воды с меня смывается темно-коричневая вонюче-сладковатая краска племени тумба-юмба почти целиком, но остается золотистый карибский загар. На третий день загар становится наиболее ярким и привлекательным…

Да, в самый первый раз увидев в салоне африканскую женщину, я сильно удивилась, узнав, что чернокожие красавицы регулярно окрашивают свою кожу, как и я, самым темным спреем — самым темным из возможных оттенков. «Зачем? Они же и так темнее ночи!», — восклицаю под струей коричневой жидкости из распылителя. «А они делают это для блеска. У них кожа, в отличие от нашей, белой, блестит. Это у них, как я поняла, красивым считается. Ну, как если бы рояль был не просто черный, но еще и сверкающий, просто потому что ухоженный», — раскрывает мне секрет красоты черных женщин моя спрей-художница.

А еще бы мне для полноты образа «Ягодка опять» не помешали линзы пронзительно бирюзового цвета с черной каемочкой, — чтобы глаза, как у пришельцев. Но это уже совсем другая история…

Следите за историями успеха, полезными советами и многим другим, подписавшись на Woman.ForumDaily в Facebook, и не пропустите главного в нашей рассылке.