Одноэтажная Америка сегодня

« – Нет, нет, сэры, – сказал мистер Адамс, – вы не должны сердиться. Вы находитесь в маленьком американском городке». Илья Ильф, Евгений Петров. «Одноэтажная Америка». Восемьдесят лет назад журналисты Ильф и Петров приплыли в Америку на корабле «Нормандия» – обличать капитализм. Год спустя они выпустили книгу, в которой удивительным образом переплелись демонстративная фиксация пороков и тщательно припрятанное, но все же очевидное уважение перед достижениями другой цивилизации.

Они объехали почти всю Америку, я зацепила лишь крошечную часть. А сегодня хочу рассказать и вовсе о песчинке – маленьком городке посреди острова в штате Нью-Йорк. Но одноэтажная Америка и состоит из таких песчинок – так было 80 лет назад, так есть сейчас. Даже удивительно, как мало изменилось с тех пор.
Обычный солнечный зимний день благополучного американского городка. Жизнь одной улицы. Работа и дом. Еда, выпивка и шоппинг. Живые и мертвые. И один таинственный замок.

Вместо вступления

«Есть, конечно, и в Америке несколько городов, имеющих свое неповторимое лицо – Сан-Франциско, Нью-Йорк, Нью-Орлеан или Санта-Фе. Ими можно восхищаться, их можно полюбить
или возненавидеть. Во всяком случае, они вызывают какое-то чувство. Но почти все остальные американские города похожи друг на друга, как пять канадских близнецов, которых путает даже их нежная мама».©

Первый раз я увидела его летом. Я ехала на такси из Нью-Йорка на остров – в свою школу. Было раннее утро. Мы свернули с автострады и въехали в маленький городок. Красный кирпич, закрытые ресторанчики, тишина. По лужайкам у домов прыгали кролики. Я схватила телефон и отправила в Москву смс: «Я вижу кроликов!!». Честно говоря, они впечатлили меня не меньше Таймс-сквер.
За месяцы в Нью-Йорке я увидела много таких городков. Летом – с китаянкой Салли, которая оккупировала все мои выходные, пытаясь выжать максимум из понаехавшей, везучей на приключения русской. Мы оставляли нашу машину на единственной улочке очередного городка и углублялись в вечер. Ужинать в ресторанчике, танцевать в баре, разглядывать местных. Выходить к океану, если рядом с улочкой был океан.

На улице я видела женщин. За сорок. Шелковая блузка, дорогие брючки, мокасины, золотые украшения. Белоснежные зубы и глубокие морщины. Они шли за руку с мужьями. Мужья смотрелись моложе. Рядом шли их взрослые дочери и почти всегда – собака. Они шли в ресторан – китайский, итальянский, в пиццерию. Однажды в баре мы долго обсуждали высокого красавчика. Он зашел, и все бросились жать ему руки. Делать селфи. Мы подумали – звезда спорта. Оказалось, просто парень, у которого завтра свадьба.
Эти городки были похожи друг на друга, как две капли воды. Они наверняка утомили бы путешественника. Возможно, они утомили своих жителей. Наверное, через год я умерла бы там со скуки. Но каждые выходные меня ужасно тянуло на очередную единственную улицу. Часто – сильнее, чем на Манхэттен.
Зимой я сразу приметила такой городок из окна поезда. Туда же отправила меня очередная хозяйка – есть суши. В этом январе я была там трижды. В одиночестве шлялась по улице, ела один и тот же ланч в «своем» ресторанчике, болтала со знакомой продавщицей в местном «бутике». Это был очень благополучный городок. Дорогой, респектабельный, скучный. Сама стабильность – то, что мне было нужно в январе.
Вообще-то, в его названии было слово «деревня». Он, как и большинство собратьев по острову имел всего одну главную улицу. Улица моего городка почему-то называлась Седьмой. Я честно попыталась разыскать предыдущие шесть – увы. Ильф и Петров описывали городки покрупнее.«Сиракузы, Помпеи, Батавия, Варшава, Каледония, Ватерлоо, Женева, Москва, чудная маленькая Москва, где в аптеке подают завтрак номер два: горячие блины; облитые кленовым соком; где к обеду полагаются сладкие соленые огурцы; где в кино показывают картину из жизни бандитов, – чисто американская Москва».© Впрочем, город – одна большая деревня. И наоборот.

«Архитектура домов главной улицы не может доставить глазу художественного наслаждения. Это кирпич, самый откровенный кирпич, сложенный в двухэтажные кубы. Здесь люди зарабатывают деньги, и никаких отвлеченных украшений не полагается».©Всю Седьмую улицу можно пройти за пять минут. Но в эти пять минут уложено практически все, что составляет жизнь современного человека. Думаю, при желании и крепком здоровье можно не выезжать за пределы городка годами.
Здесь есть банк.

Юридическая контора.

Агентство путешествий и прачечная.

Фитнес-центр.

Конечно, огромная аптека.

«Мы остановились в маленьком городе и пообедали в аптеке… Когда крупные американские дельцы в погоне за наживой обратили свое внимание на аптечное дело, то прежде всего их заинтересовало, чем занимаются за своими перегородками провизоры. Что они там такое, важно нахмурив лица, растирают пестиками в своих толстых фаянсовых чашках? Лекарства? Ну, сколько есть этих лекарств на свете? Пятьдесят, сто, ну сто двадцать, наконец! Сто двадцать жаропонижающих, возбуждающих или болеутоляющих лекарств! Зачем же изготовлять их кустарным способом в аптеках? Их надо производить в массовом масштабе на фабриках.
Оттого что лекарства стали изготовляться на фабриках, больному легче не стало, – лекарства не подешевели. Но провизоры потеряли свой заработок. Его перехватили аптечные фабриканты. Для увеличения своих доходов околпаченные провизоры стали продавать мороженое, прохладительные воды, мелкую галантерею, игрушки, папиросы, кухонную посуду, – словом, пустились во все тяжкие». © В этот раз я купила в аптеке витамины, фруктовый салат и плойку для волос. Минут пятнадцать вертела огромный стенд с сережками.
– Может быть, вам помочь? – участливо спросил меня парень в голубой униформе. Честно говоря, он совсем не был похож на провизора, а уж тем более – на знатока сережек.
– Фенькью, – вежливо ответила я. – Я сама.
Недалеко от аптеки расположился блок красоты. Огромное количество салонов. Ногти, волосы, зубы, кожа, даже огромный центр эпиляции.

Я бродила по улице и думала, каково работать в таком городке? Знать в лицо большинство клиентов. Неужели здесь тоже трепятся с маникюршей о личном? Впрочем, в «деревне» проживает порядка 20 тысяч человек.

«В парикмахерской на Мичиган-авеню, где мы стриглись, один мастер был серб, другой – испанец, третий – словак, а четвертый – еврей, родившийся в Иерусалиме. Обедали мы в польском ресторане, где подавала немка. Человек, у которого мы на улице спросили дорогу, не знал английского языка. Это был грек, недавно прибывший сюда, прямо к черту в пекло, с Пелопоннесского полуострова. У него были скорбные черные глаза философа в изгнании. В
кинематографе мы внезапно услышали в темноте громко произнесенную фразу: “Маня, я же тебе говорил, что на этот пикчер не надо было ходить”.
– Вот, вот, мистеры, – говорил Адамс, – вы находитесь в самой настоящей Америке».©

Я приезжала в городок во время ланча. Обычно я обедала в японском ресторане, где подавали невысокие, узкоглазые девушки.

Во время второго визита в ресторан я неожиданно встретила свою хозяйку. Она – уроженка Сицилии – обедала за соседним столиком с подружкой, коренной француженкой. Они, конечно, пригласили меня за свой стол, но я отказалась. Зачем влезать в чью-то чужую, размеренную годами жизнь. Я съела свои сашими и вышла на улицу. Перед рестораном курил парень. – Ну что, как погодка в Москве? – он довольно откровенно издевался над кем-то в телефоне. – А у меня 15 градусов! Стою на улице в рубашке. Ну да, на лэнче, жду свой сальмон. На десерт я иногда покупала себе донат с вишневой начинкой и обязательно – чай. «Холодный или горячий?» – всегда переспрашивали меня.«В области температур американцы склонны к крайностям. Работают в чересчур натопленных помещениях и пьют чересчур холодные напитки. Все, что не подается горячим, подается ледяным. Середины нет».©

«- Кстати, сэры, вы обратили внимание на то, что американцы пьют мало вина и
предпочитают ему виски? О-о! Нет, серьезно, сэры, неужели вы не знаете? Это очень, о-очень интересно и будет полезно вам узнать. Это глубокий вопрос. Советую, мистеры, записать это в свои записные книжечки. Понимаете, бутылка хорошего вина предусматривает хороший разговор. Люди сидят за столиком и разговаривают, и тут одно дополняет другое, – без хорошего разговора вино не доставляет удовольствия. А американцы не любят и не умеют разговаривать. Вы заметили? Они никогда не засиживаются за столом. Им не о чем говорить. Они танцуют или играют в бридж. И предпочитают виски. Выпил три стопки – и сразу опьянел. Так что и разговаривать незачем. Да, да, да, сэры, американцы не пьют вина».©

За шесть месяцев в США я не так уж и часто сталкивалась в барах с теми, кто родился в Америке. Респектабельный юрист с итальянскими корнями в дорогом ресторане на Манхэттене пил виски и не очень любил говорить. Владелец маленького автосервиса в баре на острове – папа-немец, мама-итальянка – пил эль и вдохновенно обсуждал геополитику. Пикапер в нью-йоркском клубе (родители – британцы) быстренько напивался с друзьями водкой. Веселый пацан в хипстерском баре в Майами играл с друзьями в литр-болл на что-то крепкое. Бар, в котором уже незачем разговаривать, я видела один раз – на Новый год. А если бы меня попросили обобщить, я бы сказала, что в американских барах предпочитают пиво – в бутылочках по ноль три, при наличии стройных рядов с кранами вкуснейшего, чуть горьковатого разливного эля. Вот этого мне не понять точно.

“За полтора месяца жизни в Штатах нам так надоела американская кухня, что мы согласны были принимать внутрь любые еды – итальянские, китайские, еврейские, лишь бы не “брекфест намбр ту” или “динер намбр уан”, лишь бы не эту нумерованную, стандартизованную и централизованную пищу.
Вообще если можно говорить о дурном вкусе в еде, то американская кухня, безусловно, является выражением дурного, вздорного и эксцентрического вкуса, вызвавшего на свет такие ублюдки, как сладкие соленые огурцы, бэкон, зажаренный до крепости фанеры, или ослепляющий белизной и совершенно безвкусный (нет, имеющий вкус ваты!) хлеб».©Если сладкие соленые огурцы и ублюдки, то уж точно не бесславные – вон, даже в классике засветились. Первым делом в моем первом американском супермаркете первым летом на острове я отправилась к полке с огурцами. До моего тогдашнего дома от супермаркета было пятнадцать минут пешком. Только поэтому я не купила трехлитровую банку. К геям в Майами я заехала с початой банкой сладких соленых огурцов. Через неделю геи стали разбираться в ублюдках не хуже супервайзера. «Попробуй вот этот вкус», – говорили мне они, заманчиво приоткрывая дверцу холодильника. Про то, что огурцами в России занюхивают водку, Эрик рассказывал на работе. Говорит, имел большой успех.
Зажаренный до крепости фанеры бекон я по-тихому сплавляла собаке моей зимней хозяйки в Нью-Йорке. Как любила собака эти тихие утренние моменты! А хлеб… Тут, в общем-то, нечего добавить.
Лучше пройдемся по магазинам и посмотрим, чем питается небольшой американский городок. Магазинов на Седьмой много. Свежее мясо.

Свежий рынок.

«Здоровая», «Органическая», «Полезная» – магазины состязаются модными вывесками. Этот городок – довольно богат. Здесь можно позволить себе органическое. Уверена, что и в большом супермаркете на углу будут давить на «природу».

На удивление, прямо у входа лежат пряники.

И выпечка. Никак не пройдешь мимо.

Стало интересно, почитала состав. Состав занимал половину упаковки на обороте. Маргарин, сахар, пальмовое масло, длиннющая вереница заглавных букв и цифр. Я совсем не параноик, но пироги брать перехотелось.

Пошла к зелени – любоваться. Если заморочен правильным питанием – не вопрос. Зелень исконная:

Разделанная:

Зеленые палки.

Помидоры – органические и не очень.

Морепродукты.

Сыры.

Суши.

Тетки из «Аббатства Даунтон».

Для тех, кому лень готовить – готовое.

При супермаркете – закуток с видом на улицу. Можно пообедать, не отходя от прилавка.

Значительная часть продукции сделана в США. На упаковках крупными буквами заявлено – фермер такой, сякой. «Местный» сыр, ветчина, йогурт. В супермаркетах-гигантах местные мне не попадались.

«- Нет, серьезно, сэры, – говорил мистер Адамс, поминутно высовываясь из
машины, – вы не хотите понять, что такое американский сервис. Это – высшая степень умения обслужить.
..В нью-йоркском универсальном магазине “Мейзи” за спиной приказчиков
висят плакаты, обращенные к покупателям: “Мы здесь для того, чтобы вы нас беспокоили!”.
Страна уважает и ценит сервис. И сервис – это не только уменье торговать и добиваться какой-то выгоды. Необходимо сказать еще раз: сервис вошел в самую кровь народа, он составляет чрезвычайно существенную часть народного характера. В сущности, это – стиль работы».© Я редко захожу в маленькие частные магазинчики одежды в Москве. Раздражение закипает во мне при первом же оценивающем взгляде хозяйки с двадцати метров. Она надменно стоит в углу, скрестив руки на груди, а на прощание всем своим видом, многозначительно молча, произносит: «Я так и знала!».
На этом магазинчике была вывеска: «Рады глазеющим».

Я толкнула дверь и вошла. В этом магазине было невозможно не глазеть. С первого же прилавка у окна я схватила перчатки. Они были чудесны. Застыла перед витриной с бижутерией.

Перебрала вешалку с одеждой. И только потом вспомнила про продавщицу. Она стояла в дальнем углу, за кассой, оживленно болтая о чем-то с девицей с ребенком. Я даже не заметила, как вошла девица. Потому что она вошла через заднюю дверь – как все нормальные люди в этом городке. Задние двери есть у магазинов, ресторанов, банков. Потому что за ними – парковка, которая тянется параллельно всей парадной Седьмой улице.

Я остановилась под носом у девицы и продавщицы – теребить кольца. Они поздоровались, улыбнулись, спросили, как мой день. Я полезла в ящик с тапками. Это был магазин, в котором мне нравилось все. Я провела там не меньше получаса.
За витриной шкафчика я увидела брошь. Я окликнула хозяйку:
– Можно посмотреть?
– Да что вы спрашиваете, – засмеялась она, – там открыто!
В первый раз я ушла с перчатками. Через неделю вернулась снова и купила тапочки и кольцо. Хозяйка встретила меня, как давнюю знакомую. Усадила меня в примерочную мерить тапки.

Завернула покупки в чудесную хрустящую бумагу, похвалила мой английский, погоду, сумку. И легко кивнула мне на прощание: «Увидимся!».
В этом магазине необъяснимым образом тянуло покупать. Мне даже почему-то казалось, что вещички из этого магазина принесут мне удачу.

«Во всех этих городках и в сотне других, здесь не названных, на главной площади стоят памятнички солдату гражданской войны Севера с Югом. Это очень смирные памятники, маленького роста и совсем не воинственные. Где-нибудь в старой Европе бронзовый или каменный вояка обязательно размахивает саблей или несется на отчаянной лошадке и уж во всяком случае выкрикивает что-нибудь вроде: “Вперед, чудо-богатыри!”. Но памятники американских городков совершенно лишены воодушевления».© В нашем городке семь памятников – в маленьком парке перед Седьмой, напротив жд-станции.

Здесь история всех имеющих локальное значение войн, разве что за вычетом Севера с Югом. Вторая мировая, Вьетнам, Ирак и Афганистан.

Первая мировая, Корейская.

На памятниках высечены фамилии жителей деревни. На «Ираке и Афганистане» – одна. На «Второй мировой» – огромный список. Весь темный камень посреди композиции испещрен именами. Не могу понять, неужели так много жителей деревни принимали участие в войне?

Домики с дворами, где обязательно стоит легкий дощатый, не запирающийся на ключ гараж, никогда не бывают отделены заборами друг от друга. Цементная полоска ведет от дверей дома к тротуару. Толстый слой опавших листьев лежит на квадратиках газонов. Опрятные домики сияют под светом осеннего солнца”.©

Я обогнула железнодорожную станцию и оказалась в жилой части городка. Сияло яркое зимнее солнце, на тротуаре местами лежал толстый слой опавших листьев, стояла тишина. Ни движения вокруг, только изредка проносятся автомобили: шур-шур. Я не вздрагивала при звуке мотора, а спокойно шла вперед.
Помню, как шла по улице другого маленького городка через неделю после того, как я въехала в свой первый американский дом. Я стремительно дошла по тротуарчику до перекрестка, дернулась вперед, потом передумала и резко развернулась налево. Черт сломит ногу в этих одинаковых улочках. Слева с визгом затормозила машина. Темнокожий водитель начал опускать стекло. Я сжалась. «Сейчас прилетит, – подумала я».
– Извините, мэм, – сказал мне он, – я подумал, что вы пойдете прямо, поэтому не затормозил заранее.
На этот раз я шла к церкви.«В городе есть несколько церквей – методистская, конгрегационная, баптистская».©

В этом городке я нашла одну, зато какую. Она манила меня издалека – черная готическая громадина посреди редкого обширного парка.

У церкви не было ни души. Только белки рылись в листьях в лучах заходящего холодного солнца.

Я обошла церковь по кругу. Она устрашала, завораживала, тянула. Безобразные каменные личики злостно смотрели мне вслед.

Заходило солнце, а я планировала успеть добежать до другого мрачноватого здания, которое буквально заворожило меня с первого взгляда из окна поезда.

Пункт седьмой. Мозги

«В каждом маленьком городке есть отличные школьные здания начальной и средней школы. Можно даже считать правилом, что самое лучшее здание в маленьком городке обязательно будет школьное».© Поначалу я приняла за школу вот это здание. Лаконичный дизайн, огромные окна, темно-красный кирпич. Даже не знаю, чем можно украсить красный кирпич. По-моему, он прекрасен сам по себе. Но оказалось – библиотека.

Я прошла дальше, свернула налево – к трассе – и сразу все поняла. На возвышении царила школа.

Но меня манила другая – чуть дальше по шоссе. Заброшенная, пугающая, конечно, из красного кирпича. Я стояла на светофоре и жадно водила по ней глазами. До поезда оставалось всего 10 минут, а мне надо было еще бежать до станции.

Хозяйка рассказала, что это здание появилось здесь в конце 19 века. Когда-то в нем размещалась школа для мальчиков. Я – мастер представлять всякие гадости, поэтому я, как наяву, видела гулкие ночные коридоры, классы со стрельчатыми окнами, мальчиков, запертых в древних подвалах. Я только собиралась писать этот пост, когда увидела в ленте рассказ о такой школе для мальчиков в Англии. Она даже выглядела практически так же. Автор (если разрешит, поставлю ссылку) со слов своего мужа рассказывала о том, как «здоровенный учитель вывесил его за окно за ноги и пообещал в следующий раз отпустить руки». Легко могу себе представить. Вон из того окна на третьем этаже, например, прямо над деревом-шапкой.

Сейчас школа заколочена. Хозяйка говорила, местные власти не могут понять, что с ней делать. Ремонт стоит дорого, а отдавать ее в частные руки они, вроде бы, не хотят.
Мне так хотелось подойти поближе, но надо было бежать. Когда-нибудь, в другой раз. Возможно, я снова вернусь в этот городок, съем свой ланч, зайду в свой магазинчик, куплю в аптеке фруктовый салат. А может быть, это просто останется в моей памяти. Маленький городок одноэтажной Америки.

P.S.
«Месяц в Нью-Йорке принес много впечатлений, но чем больше мы видели людей и вещей, тем меньше мы понимали Америку».© А вы хотели бы жить в таком городке?