‘Жизнь ученых в США – не ‘Теория большого взрыва’: как белоруска стала профессором в Нью-Йорке
18.07.2019, 08:00 EST
Источник: Onliner.by
Если изучать жизнь американских ученых по «Теории большого взрыва», то возникает ощущение, что она полностью состоит из охоты за редкими номерами комиксов, видеоигр, использования лазеров для разогрева супа, а роботизированной руки — в качестве машины для обнимашек. Все это разбавьте робкими попытками построить романтические отношения и заигрыванием со Стивеном Хокингом. При этом американцев, получивших Нобелевскую премию, уже более 350. Добиться таких результатов, выезжая только на комиксах, определенно не выйдет. Тогда в чем секрет успеха?
С ходу можно выделить три важные составляющие. Первая — умелая охота за мозгами. Умницы и умники со всего мира съезжаются в Штаты не просто так: они понимают, что в этой стране шанс реализовать свои самые смелые амбиции довольно высок. Вторая — сохранение традиций образования. Несмотря на то что США — страна относительно молодая, очень многие университеты там имеют столетнюю (а то и двухсотлетнюю) историю. И наконец, третья — здоровый американский прагматизм, помноженный на неуемный американский оптимизм. С высокой долей вероятности можно сказать, что большинство молодых ученых из Штатов с ходу заявят вам, что наука — это круто. И в том, что такие сложные процессы воспринимаются именно как увлекательное приключение, нет совершенно ничего плохого. Вспомните еще раз о количестве нобелевских лауреатов, пишет onliner.by.
Так давайте сегодня попробуем посмотреть на жизнь американских студентов и ученых, сравнив ее с белорусскими реалиями. Поможет в этом наша соотечественница, уже долгое время живущая в США.
Кто это?
Анастасия Липневич, профессор Нью-Йоркского университета (The City University of New York), директор по развитию научных исследований преподавательского состава вуза, член научно-технического совета Нью-Йоркского департамента образования. Если вам этого мало, отметим, что профессор Липневич читает лекции в качестве приглашенного профессора в Колумбийском университете в Нью-Йорке, Университетах Констанц, Мюнстер и Фрай в Германии, Университете Тургау в Швейцарии, Университете Отаго в Новой Зеландии, Национальном институте образования Сингапура, Автономном институте Мадрида в Испании и других. Также она — автор более 40 статей в крупнейших мировых научных журналах. Профессор Липневич состоит в редакционных коллегиях пяти лидирующих научных журналов и является членом экспертных научных комитетов ряда университетов.
— Давайте начнем с отличий в построении работы университетов, которые вам бросились в глаза сразу после переезда в США.
— Самое важное отличие в том, что наука и высшее образование в США неотделимы. В профессорский состав входят ученые, которые занимаются научной деятельностью. Сам процесс и его результаты становятся частью учебной программы студентов, которые могут не только наблюдать, но и участвовать в исследованиях.
В хороших американских колледжах и университетах фактически у всего преподавательского состава есть докторская степень. Исключения составляют узкоспециальные дисциплины, для которых могут привлечь, например, программиста-практика.
Еще одно критическое отличие состоит в том, что в Беларуси студенты идут в университет учиться сразу на конкретную специальность. В Штатах же ты скорее поступаешь в университет, изъявляя желание получить набор фундаментальных знаний. Ты можешь написать, кем ты хочешь быть, но, скорее всего, твое мнение поменяется. Первые два года ты получаешь здесь core — ядро знаний, включающих в себя общеобразовательные предметы. Например, два предмета из истории, два — из математики, два — из статистики и т. д.
По теме: Как белоруска иммигрировала в США и стала преподавателем в престижных вузах
И очень часто получается, что студент идет в университет с полной уверенностью, что он хочет стать бизнесменом, но, взяв курс по химии, понимает, что именно в этом его призвание. Некоторые мои слушатели за два года четыре раза меняли свое мнение о том, кем хотят быть, но зато, определившись, они занимались делом, которое им действительно было близко.
Следующие два года колледжа подразумевают углубление и концентрированное изучение узкой специализации, которая была выбрана. При этом у молодых людей уже нет такой большой обязательной группы предметов, у них сохраняется большая автономия. Студенты могут самостоятельно структурировать свое образование, и за счет этого они почти всегда очень сильно мотивированы. Например, слушатель может отказаться изучать выбранный курс в первые две недели семестра, заменить его другим или взять такой же курс в другом семестре. Такое бывает тогда, когда студенты понимают, что недостаточно подготовлены, или им не подходит профессор, время и т. п.
Наконец, еще одним фактором является постоянное наличие в системе образования международного языка. На английском издаются научные труды и учебники в США, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии, многих скандинавских странах. Выходит огромное количество книг, которые, пока переведутся на русский язык, в значительной степени потеряют свою актуальность.
— В белорусских университетах проблема мотивации студентов в процессе обучения стоит очень остро. Многие ходят на лекции просто для того, чтобы отбыть время. Часто можно увидеть тех, кто не планирует работать по получаемой профессии изначально. Такая проблема актуальна для Штатов?
— Образование в США платное, попасть в хороший вуз очень сложно, поэтому о том, чтобы учиться для галочки, вообще речи не идет. Студентов воспринимают как клиентов университетов и колледжей, а клиентов надо всячески оберегать, помогать им и в целом создавать атмосферу комфорта и интереса к происходящему. Лично меня такое отношение шокировало первое время после белорусского вуза. Первым курсом, который я начала читать студентам, была статистика — учащиеся его, как правило, боятся.
Уйма времени уходила на то, чтобы придумать, как ввести в лекции развлекательный компонент. Мне надо было сделать так, чтобы два с половиной часа пролетали весело, с огоньком. Только со временем я осознала, что в этом, по сути, и заключается работа преподавателя — он должен заинтересовать студента и донести информацию в такой форме, чтобы ему хотелось учиться дальше.
— Как в Штатах происходит оценка работы преподавателя?
— В первую очередь она оценивается теми, для кого он работает — самими студентами. После каждого курса учащиеся заполняют подробный опросник, в итоге выводится общий рейтинг каждого преподавателя, можно посмотреть комментарии слушателей по поводу его работы. Интересный момент: практика показывает, что высокую оценку студентов получают не те преподаватели, на лекциях которых легко, а именно те, которые дают наиболее полные и полезные знания, даже если для их получения приходится изрядно напрягаться.
Мало того, на лекции, которые ведут молодые преподаватели, регулярно приходят более опытные коллеги и составляют подробный отчет. Очень важно отметить, что это не просто критика (хотя и она может присутствовать), а скорее развернутая консультация по поводу того, как можно сделать процесс обучения эффективнее и увлекательнее.
По теме: Как я бросила иняз в Беларуси и уехала в Нью-Йорк работать в спортзале
Наука не стоит на месте, регулярно публикуются новые исследования и обновляется учебный материал. Для наиболее успешных профессоров это норма жизни, они информируют студентов о своих исследованиях, а также о разработках в их дисциплине.
— Но ведь помимо обратной связи от студентов и коллег есть и другие стимулы работать лучше?
— Конечно. Например, хорошие зарплаты, гибкий график и возможность путешествовать. Кроме того, в американских университетах существует такое понятие, как «пожизненная позиция», гарантирующая вам хорошо оплачиваемое рабочее место — это одна из высших наград за заслуги перед учебным заведением. Можно сказать, что некоторые преподаватели чуть расслабляются, когда получают такие условия, но на качестве их работы это не отражается. Надо понимать, что планка для получения этих преференций настолько высока, что, достигнув ее, люди просто не могут трудиться спустя рукава.
Преподаватели читают намного меньше лекций по сравнению со своими коллегами из Беларуси. Допустим, у меня обычно запланировано 5 часов в неделю. Ожидается, что профессор в университете бóльшую часть своего времени будет работать над исследованиями, вносить свой вклад в науку.
Это прекрасно еще и с той стороны, что студенты практически наверняка будут получать знания от человека, который непосредственно участвует в развитии преподаваемого им предмета. Говоря по-простому, это живая наука, а не набор архивных данных, получить которые сегодня можно просто заглянув в интернет. Я регулярно рассказываю моим слушателям о своих исследованиях задолго до того, как они появляются в научных журналах.
— Как распределяются приоритеты в вашей работе?
— Я должна 60% своего времени заниматься наукой, 25% выделяется на преподавание, остальное — на общественную деятельность (работу в редакции журналов, консультирование студентов и т. д.).
— Сильно ли отличается формат чтения лекций в Беларуси и США?
— Во время моей учебы в Беларуси лекции часто были в первую очередь монологом преподавателя. В США и европейских университетах это диалог, периодически перерастающий в дискуссию. Дистанция между профессором и студентом не настолько велика, как у нас. Слушатели совершенно спокойно задают вопросы во время и после лекции. Говоря по правде, количество вопросов по электронной почте, которые я получаю, вас бы наверняка поразило. При этом студенты возражают, спорят, отстаивают свою точку зрения. Это образование буквально заточено под то, чтобы слушатели задавали вопросы, проявляли любопытство, любознательность.
Белорусская, более строгая и авторитарная форма преподавания напоминает скорее ту, что сейчас распространена в азиатских странах, например в Сингапуре, где слова педагога не оспариваются, а вопросы могут быть заданы лишь для того, чтобы уточнить услышанное. При этом надо отметить, что уровень знаний, например в области точных наук, в Азии, как и в Беларуси, достаточно высок.
Сейчас во многих международных исследованиях ученые из Сингапура стоят на лидирующих позициях, что связано с великолепными предметными знаниями. Но при этом главная проблема для их системы обучения — неумение выходить за рамки. Поэтому страна сегодня привлекает «дерзких» ученых со всего мира, чтобы они немного расшевелили ортодоксальную систему образования.
— Можно ли представить, что в вузах США кто-то будет учиться или учить для галочки?
— Я знаю, что в Беларуси совершенно нормально иметь два высших образования, и нередко можно встретить людей с тремя высшими образованиями. В США такой человек вызвал бы огромный интерес, восторг и удивление. С одной стороны, это достойно уважения (потому что здесь получить высшее образование действительно тяжело), но с другой — возникал бы закономерный вопрос: «Зачем?». Зачем было тратить столько времени, денег и сил?
— Давайте поговорим про государственный и частный капитал в образовании. Как наиболее эффективно вкладывать деньги в университеты и можно ли на них зарабатывать?
— В США есть и частные, и государственные университеты. Помимо платы за обучение, они финансируются из федерального бюджета или существуют на частные пожертвования. Очень частая практика — спонсорская помощь от состоятельных выпускников вузов, уже добившихся в жизни многого, но продолжающих поддерживать родную alma mater. (Подобная традиция широко распространена и в Британии.) Допустим, Принстон может похвастаться такой статистикой: на одного студента в банке лежит около миллиона долларов. Понятное дело, что с таким огромным запасом денег можно уделять очень много времени науке. Многие университеты здесь являются богатыми заведениями, в которые вкладываются все — государство, местные власти, частные лица.
Национальный научный фонд США (NSF) администрирует огромное количество грантов для всевозможных научных дисциплин. Получить такой грант очень почетно. Таким образом государство поддерживает научную деятельность вне зависимости от принадлежности ученых к государственным или частным университетам. Помимо NSF существуют и другие фонды со своими программами грантов.
— Очень популярна в Беларуси тема ретроградства в системе образования. Как побороть этот порок? Очень часто ученые мужи или педагоги засиживаются на своих местах, не давая расти молодым. Как с этим борются в успешных вузах? Эта история тоже неоднократно высмеивалась в «Теории большого взрыва».
— Ученого, который получил за большие заслуги перед университетом пожизненную позицию, уволить действительно практически невозможно, и поэтому иногда среди сотрудников можно встретить кадры, глядя на которые диву даешься: «Как ты до сих пор работаешь?». Но узнав послужной список такого ученого, ты понимаешь, что особое отношение он наверняка заслужил. Эти люди уже заплатили за свой статус, и администрация, работая с ними, проявляет творческий подход. Пару таких кадров есть и у нас в департаменте: им дают административные роли, стараясь отвлечь непосредственно от преподавания, например назначают ответственными за прием студентов.
Это, конечно, проблема, которая, оставаясь традицией, эффективно пока не решается.
Некоторые университеты всячески уговаривают ученых с недостаточным количеством научных работ уйти на покой, предлагая им внушительный «золотой парашют», мол, уйдешь, тогда мы будем платить тебе до конца жизни хорошую пенсию плюс еще твою зарплату в течение года после увольнения.
— Когда наши дипломы об окончании вузов станут воспринимать всерьез за рубежом и что это даст стране (а не их обладателям, которые поспешат побыстрее с этими дипломами уехать за границу)?
— Нельзя сказать, что белорусские дипломы не котируются за рубежом. Я окончила Белорусский государственный педагогический университет им. Максима Танка по специальности «психология и иностранный язык» и только после этого поступила в магистратуру в США, мой диплом засчитали! Правда, признаться честно, современную психологию мне пришлось учить практически с нуля, потому что, зная все классические исследования, я не представляла, что и как изучает современная наука. Это, собственно говоря, красноречиво показывает основные проблемы белорусских вузов.
