‘Ел из одной миски с собакой’: выросшие дети-маугли рассказали о своем детстве
07.05.2021, 08:00 EST
Источник: РИА Новости
О детях-маугли вспомнили весной 2019 года, когда в разных регионах России обнаружили сразу нескольких одичавших малолетних. Леру спасли из квартиры на Ленинградском проспекте. Пятилетняя девочка сидела на куче мусора, на голове вместо кудрей были дреды, в шею вросла резинка для волос. Чуть позже сразу четверых обнаружили в Мытищах. Младший из братьев кусался и боялся воды. Но все они, хоть и обитали в нечеловеческих условиях, рождены были людьми.
РИА Новости разыскало реальных маугли, которые выжили только благодаря опеке животных. Виктор Козловцев четыре с половиной года провел в одной комнате с собакой: ел с ней из общей миски, делил один коврик. Иван Мишуков пробыл в стае бродячих псов два года. Сейчас обоим за двадцать, но «звериное» детство им не забыть никогда.
Передвигался на четвереньках
Витя Козловцев редко смотрит в глаза собеседнику. Если вопрос неприятен, он, словно затравленный зверек, съеживается и вжимает голову в плечи. А еще вздрагивает, когда слышит собачий лай. Это потому, что в глубоком детстве лай и рычание были единственными доступными ему звуками. Четыре с половиной года — с полутора до шести лет — мальчик прожил в одной комнате с ротвейлером. Звучит дико, но даже еду им кидали в одну миску.
Спасла ребенка медсестра районной поликлиники. Просматривая карты маленьких пациентов, она обратила внимание, что Витю больше четырех лет не приводили на осмотр. Медработник отправилась по адресу с контрольным визитом — дверь никто не открыл. В квартиру на окраине Подольска медики попали только после вмешательства участкового и органов опеки.
«Когда сотрудники МЧС вскрыли дверь, к ним наперегонки выбежали собака и ребенок. Мальчик передвигался на четвереньках, был без одежды. С кудрявой головы на пол сыпались насекомые, а ногти так сильно отросли, что напоминали когти на лапах животных. Представители опеки попытались было поставить ребенка на ноги, но собака кинулась на них — она яростно защищала своего «щеночка», — рассказывает Лилит Горелова, опекун Вити. Конечно, при вскрытии квартиры она не присутствовала, обстановку описывает со слов работников соцзащиты.
В комнате, откуда выбежали собака с ребенком, не было ни мебели, ни игрушек. В центре стояла миска с остатками еды, рядом валялось какое-то тряпье, заменявшее коврик.
По теме: Оксана Малая: как сложилась судьба украинки, которую воспитали собаки
Самое страшное, что в этой же квартире, за стенкой, находились взрослые — мама и бабушка мальчика. Почему воспитание Вити они поручили собаке, так и осталось загадкой.
«Я не могу сказать, что мать Вити сильно выпивала или вела асоциальный образ жизни. На тот момент она работала уборщицей на заводе. В ее комнате были и телевизор, и холодильник. Естественно, ее сразу лишили родительских прав, возбудили дело по факту жестокого обращения с ребенком. Однако вину она так и не признала. Уверяла, что мальчик у нее рос в нормальной обстановке, «испортили» же его в больнице», — продолжает Лилит.
К слову, в том же доме жил и отец Вити. После развода он вроде как пытался увидеть сына, но бывшая жена его даже на порог не пускала. Потом попытки навестить мальчика отчаявшийся папа забросил.
Знал единственное слово — «бондюэль»
Во всех подробностях историю Вити Лилит узнала уже после того, как взяла его на воспитание. А тогда, зимой 2006-го, ей позвонили из опеки и попросили приютить мальчика, который «в сиротском учреждении просто не выживет». «Меня предупредили, что он очень странный: не говорит, плохо ходит, может укусить себя или свернуться клубочком».
Витя — не первый приемный ребенок в семье Гореловых. На тот момент у них на воспитании таких было трое. Всего же Лилит и Александр вырастили 35 детей: шестерых кровных и 29 опекаемых. Глава семейства не отрицает: их предупредили, что ребенок будет со странностями, но они и не предполагали, что все будет так серьезно.
«Когда мы приехали навестить Витю в больницу, он сел на четвереньки и забился под стол. Лилит его вытащила, посадила на колени. В тот же день мы его забрали. У пацана даже теплой одежды не было, хотя за окном властвовала зима. Мы его укутали в одеяло и прямо так, в коконе, довезли до дома».
В больнице Витя провел всего неделю, но за это время врачи в буквальном смысле поставили его на ноги. «До этого он ведь только ползал на карачках. А когда нам его отдали, уже мог ходить, хотя и не без помощи, — нужно было его поддерживать под мышки, — делится подробностями Лилит. — Правда, с лестниц он еще долго не мог спускаться, ноги не гнулись, ведь они были словно палки».
Говорить Витя тоже не мог — только мычал. Даже плакать шестилетний ребенок не умел — скулил по-собачьи.
Единственное слово, которое мальчик произносил отчетливо, — «бондюэль». Приемные родители долго не могли понять, что это за набор звуков. Потом сообразили: видимо, в соседней комнате мать с бабушкой смотрели телевизор, а мальчик запомнил название бренда из рекламы.
Учила говорить шестилетнего маугли Лилит параллельно с родным полуторогодовалым сыном. Женщина показывает видео: на одной коленке у нее сидит Витя, на другой — кровный сын. Оба мальчика нажимают на картинки в говорящей книге и повторяют, как каркает ворона и мычит корова.
Только через год приемным родителям удалось научить Витю складывать слова в предложения. «Но выстроить логический диалог он не мог еще долго. Мы ему: «Витя, иди есть». Он в ответ: «Свет горит».
Однако самое сложное было научить мальчика пользоваться уборной. Лилит признается, что первое время он срывал памперсы и справлял нужду где попало. «У нас тогда под опекой были вьетнамские дети. Один из них, Ким, следил за Витей и по возможности обучал его навыкам повседневной жизни. Так вот, если Витя обижался на Кима, он мог сделать свое «черное дело» ему на простыню, накрыть сверху одеялом и уйти». Приемная мама не скрывает: больше всего они с мужем боялись, что не смогут научить ребенка гигиене. Ситуацию усугубляло, что мальчик-маугли панически боялся воды. «Когда мы открывали кран, он кричал от страха. Огромных усилий стоило заставить его принимать ванну».
В классе забился под стул
Первым общественным местом, куда привели Витю, была воскресная школа. Но, едва переступив порог класса, он забился под стул. «Так прятался каждый раз в течение полутора месяцев. Мы решили пододвинуть стул поближе к детям. Еще через несколько занятий чуть ли не силой посадили Витю. Он выдерживал минут 10-15 — и снова прятался». И только через полгода мальчик смог спокойно высиживать 45-минутный урок. А еще через год его отдали в первый класс школы (естественно, коррекционной).
Несмотря на все усилия, врачи утверждали, что Витя никогда не адаптируется к жизни в обществе. Аргумент веский: самый важный период, когда ребенок осознает себя человеком и учится элементарным навыкам, мальчик прожил с собакой. В медицинской карте юноши в графе «диагноз» до сих пор значится «синдром Маугли».
Сейчас Вите Козловцеву двадцать. Впрочем, если закрыть глаза, может показаться, что с вами разговаривает ребенок. Вот он взахлеб рассказывает, как самостоятельно доехал домой из колледжа. «На трол-лейбусе. Двена-дцать остановок», — парень дробит слова, будто каждый раз спотыкается об их сложные конструкции. Потом приносит и раскладывает на столе выкройки тапочек для бани — так первоклассники хвастаются своими поделками.
По теме: В Индии обнаружена девочка-маугли, воспитанная обезьянами
Он оканчивает колледж по специальности «портной». «Этот выбор мы за него сделали, — признается Лилит. — Но шить ему нравится, он с радостью держит в руках иглу. Правда, сам мечтает освоить профессию озеленителя. Поэтому после этого колледжа пойдем во второй».
Скорее всего, самостоятельно вести быт Витя никогда не сможет. Лилит и Александр уже оформили пожизненную опеку над ним. «Конечно, мы стараемся обучить его всем навыкам взрослого человека. И у него большой прогресс. Например, в этом году он самостоятельно начал ездить на общественном транспорте. Мы лишь иногда тайком следуем за ним на машине и смотрим, чтобы он хорошо себя вел».
На вопрос, помнит ли Витя что-то из своего детства, он машет головой. И снова прячет голову в плечи — будто зверек. «Даже если помнит, вряд ли скажет. Думаю, подсознательно он все же боится вернуться в ту квартиру», — заключает Лилит.
«Забрать меня из стаи не давали собаки»
На момент интервью Ивану Мишукову двадцать семь. И, в отличие от Вити, два года, что он провел в собачьей стае, молодой человек помнит отчетливо. «Мне было четыре, когда мы переехали в Реутов. Мать тут же исчезла — укатила куда-то гулять. Я остался на попечении тети и дедушки. Первое время все было хорошо, а потом у тети появился свой ребенок, дедушка запил — не смог перенести смерть бабушки. Я стал никому не нужен. Вдобавок к этому муж тети начал меня сильно избивать. Мог закрыть дверь, чтобы я не заходил в квартиру».
Однажды четырехлетний Ваня остался на улице. «С ребятами за детской площадкой мы соорудили шалаш — в нем я и обосновался. Как-то пошел на помойку, чтобы найти что-нибудь съестное, и встретил свою первую собаку. Животных я всегда любил, поэтому не испугался», — вспоминает Мишуков.
Затем к мальчику прибились еще две дворняги — Джесси и Лора. Кличек остальных Иван не помнит, но говорит, что в разное время за ним бегали от семи до десяти собак.
«С ними я ходил по району, собирал бутылки, сдавал их, на эти деньги покупал еду. Естественно, когда мог зайти домой, ночевал в квартире. Или ложился прямо в подъезде. Собаки группировались вокруг меня, поэтому было нехолодно».
Домой мальчика пускали все реже. Ему даже выпилили отверстие в решетке на окне, через которое он, будто кошка, мог залезть в квартиру, взять что-то съестное и выбраться обратно. Благо, жила семья на первом этаже. Соседи по дому стригли Ване волосы, ногти, одевали его, а в магазине напротив регулярно подкармливали. «Что-то я съедал сам, что-то заворачивал для своей стаи», — вспоминает он.
Теперь такая история может показаться неправдоподобной — при виде ночующего с собаками в подъезде пятилетнего ребенка любой вызовет полицию. Но тогда были 1990-е. «Тяжелые времена, все о собственной семье думали — самим бы выжить и своих детей прокормить», — объясняет приемная мама Ивана Татьяна Бабанина.
К тому же молодой человек вспоминает, что дворняги просто не позволяли незнакомцам приблизиться к нему. «Несколько раз меня пытались забрать из стаи, но собаки набрасывались на прохожих и милиционеров. Наверное, раза с пятого сотрудникам полиции удалось меня выманить. Я всегда ходил в магазин, а собаки оставались сидеть снаружи. В тот раз тоже зашел, меня накормили, а когда встал из-за стола, двое полицейских схватили и поволокли к черному ходу. Потом меня посадили в машину и долго катали по городу, чтобы замести следы. Все это время за нами бежали мои собаки. Я кричал, вырывался. Только к вечеру меня привезли в приют».
Мог укусить воспитательницу
История Вани прогремела на всю страну после того, как о мальчике — предводителе собачьей стаи — написали в газете «Труд». Одна из первых публикаций чудом у него сохранилась.
Тогда журналисты приехали навестить ребенка в детский дом спустя две недели после того, как его забрали из стаи. И записали с ним небольшое интервью:
— Ты умеешь считать. Кто тебя научил?
— Я сам научился. Я сам и дом своим собакам сделал – железный. И еще деревянный. В деревянном Лора жила, а в железном — Маша. А другие просто убегали каждый день. Джесси ходила к дому, где мой брат живет. Не родной. Он в другом дворе по помойкам лазает. Он дерется. И игрушки ищет по помойкам. Я когда летом, давно, на его помойке был, он бил меня.
— Ты скучаешь по своим собакам?
— Да, хочу к ним. Они ко мне никаких дядей не подпускали. <…> Собакам в магазине есть давали. И мне тоже давали. Меня булочками угощали, сосисками и мороженым. Я отламывал своим собакам, они ведь просили у меня. Даже Рексу давал, хотя он не мой, он очень кусачий…
В детском доме, признается Иван, адаптироваться было непросто. Долгое время он ни с кем не разговаривал. «Про то, что он жил с собаками, в интернате знали все, — говорит жена Ваниного сводного брата.— У меня там как раз работала знакомая, так она рассказывала, что Ванька мог и воспитательницу укусить, и детей».
Знала о непростой судьбе мальчика и его приемная мама Татьяна Бабанина. Однако она настаивает: два года в стае на психике ребенка не сказались. «Вы еще спросите, не лаял ли он? — замечает она с вызовом. — Хороший парень: красивый, умный. Почему не взять?» К слову, помимо Вани Татьяна Бабанина воспитала еще 26 детей, троих поднимает сейчас.
В пятом классе Ваня поступил в Кронштадтский морской кадетский корпус. Потом была служба в армии. Сейчас Иван живет все в том же Реутове, работает оператором на кабельном заводе. О детстве старается не рассказывать.
«Я понимаю, что если бы не те собаки, на улице я бы вряд ли выжил. Но я также благодарен сотрудникам полиции, которые меня забрали из стаи. И, конечно же, моей маме, воспитавшей меня».